Дорогие друзья! 22 марта 2016 года в Санкт-Петербургском музее истории религии откроется выставка Веры бахаи под девизом «С мыслью о мире». Это будет первое такого рода мероприятие местной общины в государственном музее, кроме того, выставка будем международной. Почему именно так сформирована экспозиция, станет известно из публикации Ольги Мехти, которая вместе со всеми участниками комитета по организации выставки приглашает в дни Навруза в Санкт-Петербург, чтобы вместе отметить Навруз и это событие в истории Веры. По организационным вопросам просим обращаться на почту ol.mehti@gmail.com
« …Город опустился, кажется до последней уже возможности, как внешним видом, так и внутренним… нет ни света, ни воды, ни топлива… Люди умирали от холода и голода. Выстояли дома…». Из окон тех же самых, но через 75 лет, виден такой же снег, а Интернет сообщает о таком же злючем холоде. Мне же в квартире тепло, но холодно на душе, ведь я читаю воспоминания писателей о Блокаде в Ежегоднике рукописного отдела Пушкинского дома за 2014 год. Внимание привлекли записки писательницы Изабеллы Юрьевны Гриневской: «…И мне привиделся сон. Перед каким-то алтарём, будто в храме, спиной ко мне стоит человек в восточном облачении, с длинными волосами, как рисуют Христа или как играли Баба, и как на портрете Беха-улла или Абдул-Беха, высокий, стройный, и торжественно произносит, как бы обращаясь к находящемуся вне здания народу: «Войдите, войдите все до единого! Войдите!» (Как у меня написано в «Беха-Улла», в акте, где он зовёт все народы в Храм природы)… А несколько дней перед тем мне привиделся Абдул-Беха, который сильно плакал. Я на другой день объяснила этот сон так: мне, верно, грозила опасность, и он плакал по этому поводу».
Снег за окном продолжал падать во двор, мягко застилая мои тяжёлые мысли о Блокаде, чтобы легче было собирать рассказ о Вере бахаи, о людях, чьи имена-фамилии покажутся вам сначала несколько инородными российской традиции, но, как показало время, сама новая Вера нашла надёжное пристанище в душах многих и многих россиян.
Абдул-Баха (Абдул-Беха — старая транскрипция) для петербурженки Изабеллы Гриневской был своим, родным человеком. В рукописном отделе Пушкинского Дома хранится неопубликованный очерк «Путешествие в Края Солнца» И. А. Гриневской — некогда известного переводчика, критика, поэта, писателя и драматурга.
Член Философского, Восточного и Библейского обществ, она серьёзно интересовалась Востоком. Познакомившись с учением бахаи, Гриневская настолько глубоко прониклась его идеями, что вдохновилась на создание пьесы в стихах, посвящённой провозвестнику новой Веры. После издания её драматической поэмы «Баб» появились многочисленные положительные отзывы в печати, в которых отмечалось, что это одно из лучших крупных стихотворных произведений книжного рынка. В начале XX столетия пьеса И. Гриневской «Баб» была переведена на французский, немецкий, английский и другие языки. Пьесу ставили в петербургском театре Литературно-художественного общества, потом в театрах Лондона, Парижа и Берлина.
Примерно до 1915 года Гриневская работала над сочинением о Вере бахаи «Путешествие в страну Солнца». По стилю оно напоминает путевые заметки, однако автор не ставила целью описание достопримечательностей тех мест, где она побывала. Вот как сама писательница объясняет причину поездки: «Меня уносило туда, на Восток. Там я должна была увидеть воочию… среду людей, мною описанных в двух поэмах ― «Баб» и «Беха-Улла», людей, которых я до сих пор видела только в мечтах, в воображении… Мне предстояло ехать именно к сынам моих героев, жизнью которых я жила столько лет…» Основной мыслью произведений Изабеллы Юрьевны стало развитие идей о ненасильственном, духовном преобразовании общества. В конце 1910 года она паломником-бахаи прибыла в Египет, где в окрестностях Александрии встречалась с Абдул-Баха.
О новой Вере узнали в Санкт-Петербурге очень давно. В городе на Неве зачиналось Министерство иностранных дел России, сотрудники которого образцово исполняли государственную службу. О волнениях и жестоких расправах с последователями нового религиозного учения в своих донесениях в Санкт-Петербург неоднократно упоминал дипломат Д. И. Долгоруков, бывший тогда русским послом при дворе шаха в Тегеране. Когда в 1852 году шах выслал Бахауллу из Персии, Изгнаннику было предложено убежище в царской России и охрана на время переезда. Бахаулла выразил признательность русскому послу, но отклонил предложенную помощь — он предпочёл подчиниться указу шаха о ссылке в Багдад.
Тема России звучит во многих Посланиях Бахауллы. Ещё в Адрианополе Изгнанник обратился с посланиями к царям и сильным мира сего, в которых призывал их следовать духовным принципам. В Санкт-Петербург, в Зимний дворец направлялись помыслы главы новой религии бахаи, когда он творил Послание к Александру II: «О царь России! Склони свой слух к гласу Бога, Царя, Святого, и обратись к Раю, Сфере, где обитает Он, Кто средь Сонма в вышних носит наивозвышенные звания, и Кто в царстве творения зовётся именем Бога, Блистательного, Всеславного. Остерегись, дабы ничто не удержало тебя от обращения лица твоего к Господу твоему, Сострадательному, Наимилостивому. Воистину, слышали Мы, о чём ты молил Господа твоего, втайне с Ним общаясь. Посему повеяло дуновение нежной заботы Моей, и поднялось море Моей милости, и ответили Мы тебе в истине. Господь твой, подлинно, Всезнающ, Всемудр. В то время, когда лежал Я в цепях и оковах в тегеранской темнице, один из твоих посланников протянул Мне руку помощи. Посему определил для тебя Бог положение, кое ничьё знание не постигнет, кроме как Его Собственное знание. Остерегись променять возвышенное состояние сие».
Если на карте Санкт-Петербурга и его окрестностей мы будем отмечать места, связанные с историей Веры бахаи, то вспомним и Храм Спаса на Крови, место гибели от рук террористов императора Александра II, которого призывал «поостеречься» глава новой религии бахаи.
Отметим и то, что царь Николай II был первым в истории монархом, деятельность которого предельно сочеталась с призывом Бахауллы к царям и правителям мира «уладить свои разногласия», уменьшить до разумного предела свои вооружения и установить Малый мир, то есть систему коллективной безопасности. Пускай, вероятно, и не зная об этом призыве, Николай II выступил с инициативой о созыве первой и второй Гаагских мирных конференций в 1899 и 1907 годах.
Отметим следующим местом в Петербургской истории Веры и Аничков дворец — любимую и фактически главную резиденцию царя Александра III. В его правление произошли важные события в истории Веры у южной границы империи, на её новой территории, где возник город, наполнивший светом завершающие годы Героической эпохи Веры.
В конце XIX века из Ирана в Ашхабад шли приверженцы новой религии. На родине власти преследовали бахаи за инакомыслие. Они страдали. Страдали так, как страдали апостолы Христа, распространяя весть о новом Богоявлении, страдали, как мухаджеры Мухаммада,— первые переселенцы из Мекки в Медину. Но у бахаи был точный адрес, куда идти. Глава Веры бахаи, хотя и находясь в ссылке на задворках Османской империи, в городе Акке, знал обо всём происходящем в мире. Он указал ехать в Россию, в «город Ишк» (так многие иранцы до сих пор называют Ашхабад). Он предсказал, что та земля будет очагом спокойствия, её обойдут стороной военные конфликты. В этом городе, за пределами Ирана, бахаи впервые почувствовали себя защищёнными. Они всегда соблюдали распоряжения городских властей, в том числе и рекомендацию «не выделяться»,— чтобы не принижать другие конфессии. Так культивировались нормы веротерпимости. Опыт сосуществования в маленьком тогда городе представителей многих конфессий показал, что религиозные различия сами по себе не ведут к конфликтам между народами,— при условии, если основная задача общества направлена на созидание. И в то же время, в 1889 году, там случилась ужасная трагедия. На ашхабадском базаре группа фанатиков-мусульман убила пожилого бахаи. Бывший в то время генерал-губернатором Закаспийской области А. В. Комаров вершил суд над убийцами. Вопреки всеобщему ожиданию, местная община бахаи обратилась к властям с ходатайством о смягчении приговора. Казнь была заменена каторжными работами в Сибири. Однако сам суд над фанатиками-гонителями приверженцев новой веры стал не только беспрецедентным событием в истории бахаи, но и важной вехой на пути её признания мировым сообществом. Генерал-лейтенант А. В. Комаров сказал тогда представителям бахаи : «Не бойтесь их и не думайте об этом великом зле. Держава не позволит, чтобы эти злоумышленники сделались причиной смуты и беспорядков. Конечно же, стройте храм по своим законам и правилам и прилюдно практикуйте богослужение».
В ходе этого широко освещавшегося процесса судья признал независимый по отношению к Исламу характер вероучения бахаи. Ашхабадская община бахаи получила защиту от властей, а Вера бахаи — официальное признание. Это событие получило высокую оценку Бахауллы, который на момент событий был ещё жив. Он воздал хвалу России, которую назвал «Лучезарной Державой», и её монарху.
Безусловно, бахаи были признательны российским властям за покровительство, что нашло отражение в хвалебной оде анонимного поэта, ашхабадского бахаи, в честь русского императора Александра III, в благодарность за справедливое расследование описанного выше убийства: «Безграничная хвала величайшему Творцу и бесконечное благодарение Богу Всещедрому! Да пребудет народ Бахá в радости и веселии благодаря заботам государя-императора величайшего!»
Продолжим рассказ о глубоких связях Санкт-Петербурга с Ашхабадом (тогда Асхабадом), где с 1889 по 1894 год жил известный учёный мирза Абуль Фазль Гольпайгони, бывший мусульманский богослов, принявший новую религию. С этим просвещённым человеком на почве поиска древних манускриптов подружился А. Г. Туманский, тогда лишь выпускник Санкт-Петербургских восточных курсов. Офицер российской императорской гвардии на курсах восточных языков изучал арабский, турецкий и персидский языки,— а всего этот петербуржец говорил на одиннадцати языках. После выпуска курса, чтобы практиковаться в персидском, он вызвался поехать в Ашхабад, где в то время селились гонимые в Иране представители новой религии. В статье «Два последних бабидских откровения» Туманский так описал свои первые впечатления: «Приехав в Асхабад 29 июня 1890 года, я с лёгкостью познакомился с самыми интересными из бабидов. Благодаря своему достойному образу жизни, они приняты русскими как нельзя лучше. Поэтому знакомство с ними не представило ни малейшей трудности». Он дослужился до чина генерал-майора, но стал известен как востоковед, крупный исследователь Веры бахаи. Именно он в 1899 году нашёл, перевёл на русский язык и опубликовал Писание Бахауллы Китаб-и-Акдас, «Наисвятую Книгу», в которой содержатся основные законы для новой духовной эпохи человечества. Это фундаментальное исследование востоковеда было издано в «Записках Императорской Академии Наук».
Отметим также город Красное село (Дудергоф). На проспекте Ленина,79 сохранились казармы, куда вернулся из Ашхабада офицер А. Г. Туманский, и где русский востоковед впервые читал в офицерском собрании Писание Китаб-и-Акдас.
Туманский не только изучал религиозную литературу бахаи, но оказывал чрезвычайно важные услуги по благоустройству бахаи в русском Закаспии, а также принимал деятельное участие в строительстве первого в мире храма бахаи Машрикуль-Азкар в Ашхабаде.
После смерти основателя религии Бахауллы, согласно Его «Воле и Завещанию», духовным главой международной общины бахаи и правомочным толкователем писаний Бахауллы стал его старший сын — Абдул-Баха. При его заботе в Ашхабаде строился Первый в мире храм бахаи. В день закладки первого камня сделали общий снимок всех участников торжественной церемонии. На этом бесценном архивном фото среди строителей храма запечатлён начальник Закаспийской области. Д. И. Суботич, достойный представитель Императора на новой российской земле. Технические чертежи храма составил российский военный архитектор Волков. Так хочется узнать имя-отчество этого достойного человека, оказавшего неоценимую помощь вере бахаи! На архивном снимке церемонии закладки краеугольного камня в фундамент будущего храма российский инженер — тоже среди участников торжества. Там же стоит хаджи мирза Мухаммад-Таки. Уроженец иранского города Йезд, он был Афнаном, то есть близким родственником Баба, побегом древа Его семьи. Ему были доверены все хозяйственные дела строительства. Преданнейший человек, он не жалел себя, целиком отдаваясь делу Веры. Чтобы не останавливалось возведение храма, продавал своё имущество. Деньги шли от бахаи Ирана, от общин всего мира — бахаи принимают взносы на внутренние дела своей общины только от единоверцев.
К 1921 году было закончено возведение первого в мире храма бахаи, Машрикул-Азкара (что в переводе с арабского значит «Место восхода хвалы Богу»). На территории великолепного храмового сада расположены были салон для собраний, дом для паломников, лечебница, библиотека и читальня. Работали две школы — для мальчиков и для девочек. Храм был наполнен новой духовной идеей. Не было муэдзинов, призывающих к молитве, как и прочих священников, потому что приверженцы новой мировой религии считают — человеку на высокой ступени развития вряд ли они нужны для общения с Богом. Зато в этом храме было устроено девять входов — по числу девяти мировых религий нашей цивилизации. Роскошные резные двери были открыты всем, независимо от цвета кожи и вероисповедания, ведь, как говорил Бахаулла: «Все мы — плоды одного древа».
Однако пробудившийся воинствующий атеизм свёл новое Божие Откровение к очередному «средству одурманивания трудящихся». Период терпимости закончился беспощадными преследованиями бахаи — началась государственная кампания против иностранцев. Никто из бахаи не избег этой беды. Это пламя свирепствовало на протяжении многих лет, и причины его коренились в беспечности людей и упадке религии, как и предсказано Бахауллой: «Истинно говорю Я: чем больше упадок религии, тем прискорбнее своеволие нечестивцев. В итоге сие неизбежно приведёт к хаосу и смуте». Последовали аресты, почти всех ашхабадцев иранского происхождения пропустили через тюрьмы. Литература и документы были конфискованы. Оставшихся насильно заставили покинуть ставший уже родным Ашхабад, многих сослали в Сибирь. Ашхабадская община бахаи долго была под запретом. Подпольной деятельности не было и не могло быть, ведь по законам бахаи нельзя противиться запретам государства.
В 1948 году землетрясение разрушило первый в мире Машрикуль-Азкар. А в 1963 году, подложив под фундамент тротил, уже люди взорвали то, что пощадила злая стихия: полуобвалившиеся стены, которые тянули к небу ещё прекрасный зелёный купол.
Не стоит плакать над руинами, так увещевают бахаи. Ведь ничего не исчезает бесследно. Храм выполнил положенную ему роль, он по-прежнему в сердцах людей. В других местах планеты, на других континентах, бахаи начали строить новые и новые Машрикуль-Азкары. Среди них — известный всем Лотос в Нью-Дели, созданный ашхабадцем по рождению, архитектором Фариборзом Сахба, внуком знаменитого ашхабадского учёного-бахаи и сыном ссыльного бахаи. Это храмы иной архитектуры, но и они также удивительно точно вписаны во время и в пространство, в местную культуру и традиции, и все они несут «ашхабадскую» определённость: девять входов и три архитектурные ступени, характеризующие администрацию бахаи. И всё чаще их теперь называют храмами всех религий.
Даже в самые тяжкие годы Санкт-Петербург хранил сокровища религии бахаи. Российские дипломаты были широко образованными людьми и понимали ценность редких документов, рукописей и книг, которые попадали в их руки, старались привезти на Родину, пополнить такого рода ценными приобретениями научные хранилища. А так как Россия первой установила отношения со многими восточными и азиатскими странами, то большая часть рукописных и печатных сокровищ сформировала Азиатский музей на Биржевой линии, который ныне переселился на Английскую набережную в Институт восточных рукописей РАН. В Российской национальной библиотеке находится ценнейшая рукопись Китаб-ал-Асма, выполненная рукой личного секретаря Баба. А на Университетской набережной, в Архиве Российской Академии наук, хранится знаменитая коллекция барона В. В. Розена, содержащая обширную переписку о Вере бахаи с А. Г. Туманским, Г. Батюшковым, другими дипломатами, а также с британским востоковедом Э. Брауном.
А вот и следующий важный по этой теме адрес: Санкт-Петербургский Университет. Русский царь в 1853 году повелел своему консулу в Тебризе собрать всю имеющуюся информацию о Бабе и его последователях. К сожалению, это распоряжение запоздало. Баб к тому времени уже был казнён. Тем не менее, в Тебризе русский дипломат успел отдать распоряжение о том, чтобы был сделан рисунок останков Баба. Этот рисунок отправили в Санкт-Петербург, где он, возможно, до сего времени хранится где-то в университетских архивах.
Новым религиозным учением бахаи заинтересовался выдающийся русский писатель Л. Н. Толстой, он писал следующее: «Очень глубокая. Я не знаю другой веры, которая была бы такой глубокой». Известно, что И. С. Тургенев неоднократно упоминал об этом движении в частных и официальных беседах. В 1879 году в Оксфорде он встречался с видным бахаи, доктором Бенджамином Джауэтом, и беседовал с ним о новом вероучении.
Идеи Бахауллы повлияли и на развитие философской мысли о всеединстве религий В. Соловьёва. Последний раз его труды были изданы в России во время Первой мировой войны и забыты вплоть до 90-х годов, поскольку он был религиозным философом и не вписывался в советскую идеологию. Церковь тоже запретила его труды, ибо он ратовал за объединение православной и католической ветвей Христианства.
В 1904 году писатель С. И. Уманец опубликовал несколько статей и брошюру «Современный бабизм». Несомненный интерес представляет книга М. Булановского «Бэгаиты», особенно в том, что касается истории Веры.
В конце XIX века Вера бахаи начала распространяться в некоторых городах Российской империи. То, что новая религия достаточно быстро укоренилась на русской почве, было обусловлено интересом к ней русских востоковедов и литераторов.
Мы не имеем сведений о ленинградской общине бахаи, но есть прекрасный факт, говорящий, что мысль о движении по пути бахаи не оставляла ленинградцев. Изабелла Гриневская умерла во время блокады в доме номер 10 на Владимирском проспекте, в квартире 32 (с 1918 по 1944 год это пр. Нахимсона). Именно этот адрес, несмотря на запрет Веры бахаи в Советской России, а позже в Советском Союзе, и открытые гонения на последователей этого движения, начиная с конца 1920-х годов открыто публикуется в качестве контактного во всех выпусках «Bahá’í World» в 1930-40-х годах.
Есть сведения, что в годы репрессий в Ленинграде в 1937 году были подвергнуты аресту студенты-бахаи, имеющие иранские корни, и сосланы в Сибирь. Доподлинно известно, что студента Али Акпера Наджи отправили в Магадан. И золото мыл, и фотографом был, и хлебопёком. Из восемнадцатилетней ссылки Али Акпер возвратился в Туркмению. На календаре был 1956 год, политическая ситуация изменилась, и ему, бахаи, уже наоборот, не разрешили уехать к родным в Иран. Провидением была уготована Наджи особая роль — именно усердием этого мужественного и целеустремлённого человека была восстановлена община в Ашхабаде в годы перестройки.
Теперь рассказывают, как легенду, что Шоги Эффенди, правнук Бахауллы и Хранитель Веры, в то время духовный глава всемирной общины бахаи (1921-1957 годы), лично просил бывшего ашхабадца Али Акбара Фурутана, который в 1930-е годы вместе с другими бахаи был выслан в Иран, чтобы тот не забывал русский язык. Хранитель был уверен, что Фурутану ещё предстоит приехать в Россию, чтобы говорить там о Вере. Так и случилось в начале девяностых годов.
А в соседней Финляндии узнали о Вере бахаи от Марты Рут, американской журналистки, которая к тому времени уже побывала с этой благой вестью во многих странах мира. В 1950-х годах в Финляндии начали появляться общины бахаи. Когда в Иране усилились гонения на бахаи, Шоги Эффенди стал призывать их, для общего блага, вновь покинуть родину. Искрами большого костра рассыпались по миру иранские бахаи и зажгли во множестве других стран огонь Веры. В Финляндии тоже поселились иранские бахаи. Туда же после сибирской ссылки приехал с семьёй ашхабадец Асадулла Ализад. Его откровенная книга «Годы молчания. Бахаи в СССР 1938-1946 гг.» многим людям в мире буквально открыла глаза на суть Веры. Архивные фотографии для книги предоставил бахаи Фариборз Каземзаде из Германии, предки которого участвовали в покупке земли для строительства Ашхабадского Машрикул-Азкара. Интересный факт: в Санкт-Петербурге сейчас живут два бахаи, чьи родные запечатлены на этих фото среди участников строительства Ашхабадского храма. Так тесен мир бахаи! Финские бахаи не раз приезжали в северные районы России и Ленинградской области, помогая там создавать общины.
В Санкт-Петербурге община бахаи была организована 25 лет назад. История возрождения Веры бахаи в городе на Неве прекрасно изложена в книге «Плоды древа жизни». Её автор — бахаи Нэлли Николаевна Сазеева, доктор естественных наук в области космической физики (Германия), действительный член Межотраслевой Академии Безопасности Инфраструктур, член Ноосферной Духовно-экологической Ассамблеи мира. Она пишет:
На моё решение стать членом общины бахаи повлияло знакомство с канадским математиком и философом, профессором Уильямом Хэтчером. Этот гигант (выше двух метров ростом) с доброй улыбкой и глубокой эрудицией в вопросах не только науки, но и теологии и искусства, покорил моё сердце. Я поняла, что можно одновременно быть серьёзным учёным и религиозным человеком. Такое сочетание даёт возможность лучше понимать окружающий мир и события, которые в нём происходят. 21 марта 1993 года я объявила себя бахаи и стала полноправным членом общины.
Вскоре Билл и его жена Джуди приехали в Ленинград на пять лет. Мы стали настоящими друзьями. Я обрабатывала и редактировала публичные выступления Билла, перевод которых обеспечивали кандидат технических наук, электронщик Вадим Номоконов, и кандидат филологических наук, ст. научный сотрудник Института восточных рукописей РАН Юлий Иоаннесян. Юлий Аркадьевич владеет персидским и арабским языками, что позволяет ему читать первоисточники. Он написал книги «Очерки Веры Баби и Бахаи: Изучение в свете первичных источников».— СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003; и «Вера Бахаи». Спб, 2003:«Азбука-классика», Петербургское Востоковедение изд. 2, 2009, а также книгу на английском языке по истории Веры бахаи, изданную в Англии в 2013 году. Он регулярно проводит беседы, помогая членам общины более полно изучить Веру бахаи, которая охватывает все стороны жизни человека. В общине я нашла не только единомышленников, но и верных друзей, которые всегда приходят на помощь в трудные моменты жизни, которых — увы!— становится всё больше. Замечательный художник Ольга Алексеева сделала к моему юбилею картину летящей птицы из полудрагоценных камней на сюжет моего стихотворения «Люблю я вольную стихию». Изучая принципы Веры бахаи, я много приобрела в области общения с людьми, терпимости и внимания к чужому мнению, научилась проводить обсуждение вопросов без «базара», который мы часто видим в передачах ток-шоу по ТВ. «Язык существует для того, чтобы упоминать о добре: не оскверняйте его дурной речью. Избегайте проклятий, ругательств и всего того, что огорчает и оскорбляет человека»,— писал Бахаулла. Среди принципов Веры бахаи, наряду со всеми заповедями Христа «Не убий», не укради» и т.д., самой важной для бахаи является «Не злословь», потому что злословие разрушает душу человека, убивает его личность. Прозревая далеко вперёд, Бахаулла предвидел рост коммуникабельности людей разных стран и оставил нам завет: «Не обращайте внимания на расовые отличия и приветствуйте всех светом единства. Будьте утешением и помощью всему человечеству!». (Сазеева, стр. гл. «Духовные искания», 129-130)
«Без позволения Бога никакой простой смертный, будь он хоть могущественным правителем, хоть учёным или философом, или, например, человеком выдающимся и богатым, не сможет подняться для создания законов религии или притязать на обладание Божественным Откровением, которое приняли бы народы и которое осталось бы в мире прочно и надолго… Установление религиозных законов не зависит от знания, богатства, силы или родовой принадлежности — но только от позволения Бога и от Его воли». Эти строчки из «Письма в Триполи» мудрейшего человека, мирзы Абуль Фазля Гольпайгони, мусульманского богослова, избравшего духовный путь бахаи. Именно от Бога пришла творческая энергия, высвобожденная в час рождения откровения Баба и Бахауллы, и её главная цель,— объединение народов. Человеческое не может быть превыше Божественного. Единство мира не может быть установлено насильно, оно не будет введено какой-либо могущественной группой сверху. Оно будет постепенно развиваться по мере того, как люди будут осознавать, что «Земля — единая страна, и все люди — её граждане».
Ольга Мехти