[Отрывок из книги Адиба Тахерзаде «Дитя Завета» (руководство по изучению Завещания Абдул-Баха).
Adib Taherzadeh, The Child of the Covenant. A Study Guide to the Will and Testament of 'Abdu'l-Baha. George Ronald, Oxford, 2000.]
Для того, чтобы изучать Завет, необходимо знать о браках Бахауллы и Его детях. Бахаулла взял Себе трёх жён до того, как провозгласил Свою миссию в 1863 г. Как уже было сказано выше, Богоявление организует Свою личную жизнь согласно обычаям времени. Многожёнство было нормальной практикой в те дни; на самом деле, считалось бы даже ненормальным для человека благородного сословия оставаться в том обществе моногамным.
Для того, чтобы по-настоящему понять этот вопрос, необходимо знать ситуацию в исламском мире XIX века. В <стр.20> мусульманских социумах Ближнего Востока женщины жили полностью под властью мужчин, и им не позволялось принимать участие в общественных делах. Девочки росли в доме своих родителей, проводили большинство времени внутри дома и не имели никаких контактов с внешним миром. Когда их отдавали замуж (событие, на которое они никак не могли повлиять), они переезжали в другой дом и проводили большинство времени взаперти, до тех пор, пока не умирали. Не было такого человека, за исключением самых близких родственников, кому было бы позволено увидеть лицо женщины. Она должна была носить чадру[*] и закрывать своё лицо. Для женщины считалось грехом показывать своё лицо какому бы то ни было мужчине. Когда в дом приходил гость-мужчина, все женщины должны были уйти во внутренние покои,— их святилище, куда был заказан вход любому незнакомцу.
[* Большой кусок ткани, который покрывает всё тело с головы до пят и надевается поверх одежды.]
Ещё одно ограничение заключалось в том, что женщины, особенно незамужние девушки, не должны были разговаривать с мужчинами. Также им не было разрешено ходить за покупками или по другим делам; это была прерогатива мужчин. Если бы женщинам это было позволено, они неизбежно были бы вовлечены в жизнь общества и контакты с мужчинами. Это ограничение было таким строгим, что если когда-нибудь женщину замечали разговаривающей с незнакомцем, она получала весьма жестокое наказание от своих родителей или мужа. Клеймо, связанное с таким поведением, было столь отвратительным, что иногда бедная жертва совершала самоубийство. Известно, что некоторые представители мусульманского духовенства в Персии приговаривали к мучительному наказанию мужчин, которых обвиняли в ведении разговоров с женщинами. Обычно куда более тяжкое наказание ожидало мужчину-немусульманина, если его видели разговаривающим с мусульманкой.
Женщины в те дни не имели никакого статуса в социуме. С ними обращались, как с неодушевлёнными предметами. Некоторые богословы доходили до того, что утверждали, будто женщины не имеют души, тем самым вторя христианским теологам, жившим на семьсот лет раньше. В таком обществе жизнь женщины протекала почти полностью в четырёх стенах её дома, в заботах о семье и о мужчинах. Исключительно редки были случаи, когда девочка получала образование. Подавляющее большинство женщин было неграмотно и потому оставалось вне магистрального потока человеческого прогресса и развития цивилизации. Даже те немногие, кто получал хоть какое-то образование, были ограничены в своих действиях. Родители несли ответственность за то, чтобы обеспечить своего сына всеми средствами к существованию, включая дом и жену, которая прилагалась к этому дому в качестве почти что мебели. Родители договаривались о браках своих детей, тогда как наиболее заинтересованные в этом вопросе стороны не имели никакого права голоса.
В нынешнем западном мире будущие супруги встречаются и какое-то время изучают друг друга, влюбляются и заключают брак. Но во времена Бахауллы <стр.21> дело обстояло не так, причём не только на Востоке, но часто и на Западе. «Любовь» нередко отступала на второе место перед семейным долгом, полезными социальными связями и вопросами наследства.
Было принято заключать помолвку между мальчиком и девочкой вскоре после их рождёния, а когда мальчик превращался в юношу, ему приходилось вступать в брак; будущие супруги не имели никакого выбора. Вопрос о любви друг к другу вообще не ставился; юноше не было позволено даже увидеть лицо своей невесты перед свадьбой. Если дети не были помолвлены во младенчестве, их родители начинали искать своему сыну невесту, когда он достигал отроческого возраста. Это делал кто-то из женских членов семьи, обычно мать или сестра. Как только выбор был сделан, можно было играть свадьбу. Молодой человек мог увидеть свою будущую жену только как нечто бесформенное, закутанное в чадру. Если повезёт, его родственницы могли описать ему, как невеста выглядит на самом деле.
Хотя будущие супруги не имели возможности выбирать себе партнёра по браку и не имели никакой возможности заранее узнать и полюбить друг друга, не все семьи, тем не менее, были лишены любви и единства. Несложно представить себе такую ситуацию, когда супруги, ничего не знавшие друг о друге первоначально, впоследствии устанавливают узы дружбы, любви и гармонии. Тем не менее, в такой среде доминирующее положение мужа не могло быть поколеблено, поскольку он обладал над своей женой практически безграничной властью.
В таких обстоятельствах вся ответственность за поддержание порядка в доме — что в те дни означало тяжёлый труд — лежала на жене, которая была счастлива, если удавалось разделить его с другими женскими членами семьи. Считалось неприличным нанимать девушку для помощи по дому, поскольку внутрь могли быть допущены только близкие родственницы. Тем не менее, поскольку многожёнство было обычной практикой, мужчина мог взять себе до четырёх жён, и они должны были поддерживать друг друга в управлении домашними делами. Это часто становилось необходимостью, когда муж был человеком богатым и влиятельным и должен был содержать большой дом, чтобы вести образ жизни, соответствующий его положению в обществе. Обычно именно первая жена искала кандидаток на роль второй жены, или давала согласие на эту кандидатуру.
Очевидно, что брачные обычаи в Персии XIX века несравнимы с теми, что можно встретить ныне в большинстве стран мира. Простое упоминание многожёнства вызывает в уме современного человека мысли о сексе, похоти и развращённости. Однако ситуация обстояла совершенно иначе в случае людей, заключавших браки согласно исламскому закону сто лет назад. Люди практиковали многожёнство не обязательно из-за похоти, но потому, что следовали обычаям жизни в конкретном обществе. Таким образом, молодой человек с готовностью подчинялся своим <стр.22> родителям и брал в жёны ту, на которую они указывали, а после этого заключал последующие браки, следуя требованиям обстоятельств.
Бахаулла женился на Асийе-ханум в Тегеране в 1251 г. хиджры (1835 г. от Р. Х.), когда Ему было немногим более 18 лет. Асийе-ханум, позже прозванная Бахауллой «Навваб», была дочерью аристократа, мирзы Исма'ил-и Вазира. Её дата рождения неизвестна. Она была наиболее благородной и верной из всех последовательниц Бахауллы и служила своему Господу до конца своей жизни. Она умерла в 1886 г. В этом браке родилось семеро детей, четверо из них умерли во младенчестве. Тремя выжившими были: ‘Абба̅с, названный «Величайшей Ветвью», Абдул-Баха; Фа̅т̣име, Величайший Святой Лист; и Михд̣и, «Чистейшая Ветвь».
Вторую жену Бахауллы, свадьба с которой была сыграна в Тегеране в 1849 г., звали Фа̅т̣име-ханум, обычно на неё ссылаются по её прозвищу Махд-и 'Улья. Она была двоюродной сестрой Бахауллы и родила Ему шестерых детей, из которых выжило четверо. Среди выживших была одна дочь, Самадийе, и трое сыновей: Мух̣аммад-'Али, Д̣ийаулла и Бадиулла. Эти четверо, вместе со своей матерью, нарушили Завет Бахауллы. Махд-и 'Улья умерла в 1904 г.
Третья жена, Гаухар-ханум, не имела никакого прозвища. Даты её рождения, брака и смерти неизвестны. Её брак был заключён в Багдаде до возвещения миссии Бахауллы. В то время, как Навваб и Махд-и 'Улья сопровождали Его во всех изгнаниях, Гаухар-ханум осталась в Багдаде со своим братом, мирзой Михд̣и-и Кашани.[33] В течение нескольких лет она жила среди беженцев-бахаи в Мосуле[34], а позже, по указанию Бахауллы, отправилась в Акку. У неё была единственная дочь, Фуругийе; и мать, и дочь стали нарушительницами Завета после смерти Бахауллы.
[33 См. Абдул-Баха. «Дань памяти верным», (Memorials of the Faithful), стр. 95.]
[34 См. Тахерзаде. «Откровение Бахауллы», т. 2.]
Уместно будет прояснить здесь один момент, который озадачивает многих, а именно, отсутствие подробной информации о жёнах Бахауллы. И вновь нам придётся рассмотреть здесь социальные обстоятельства того времени. Как уже говорилось выше, женщины в те дни не участвовали в общественных делах; вся их жизнь проходила в уединении домашней жизни. Расспрашивать о жизни женщины считалось неэтичным и даже оскорбительным. Было бы невежливо даже спросить, как зовут чью-то жену. Обычно о них говорили просто «домашние», или, если у женщины был сын, «мать такого-то». В таком обществе историки (всегда, конечно же, мужчины) обычно не могли расспрашивать об обстоятельствах личной жизни женщины. Это было бы сочтено крайне оскорбительным для мужчин данной семьи.
Хотя в доме Бахауллы порядки были совсем иными и верующие, тесно общавшиеся с Ним, также могли контактировать с <стр.23> женскими членами Его семьи, тем не менее, по причине господствовавших тогда обычаев и уединения, к которому привыкли женщины, восточные историки Веры почти ничего не писали о них.
Продолжение переводится.